годах. Термин "чикано" изначально использовался для обозначения представителей рабочего класса мексиканского происхождения, и в то время мексиканские американцы вновь обрели его для выражения этнической гордости, особенно гордости за коренное население, и антиассимиляционных настроений.
Эстетика "чола" развилась из стиля "пачука", став в некотором роде более вызывающей и женственной, но при этом сохранив мужские черты. Этот стиль подразумевает сочетание кошачьего глаза, бровей, подведенных карандашом, темного оттенка подводки для губ (настолько темного, что иногда использовалась черная подводка), зачесанных назад детских волос, огромных сережек-обручей, акриловых ногтей и золотых ожерелий-пластин. Этот стиль зародился в 1960-х годах в Южной Калифорнии среди мексиканских американок и девушек первого и второго поколения, которые пережили дискриминацию, бедность и лишение права на образование.
Некоторые элементы стиля chola были распространены среди чернокожих и мексикано-американских женщин, в частности обручи, помада и подводка для глаз. "Их сознательное использование в одежде и внешнем виде превратило их и их коллег-мужчин в часть субкультурного движения, которое многие воспринимали как оскорбление основного общества", - пишет Ибарраран-Бигалондо.
Стиль чола также был использован в качестве костюма многими знаменитостями, исполнителями и дизайнерами. Вспомните Гвен Стефани в клипе на песню "Luxurious" с ее кошачьим взглядом, насупленными бровями, ожерельем и накрашенными губами; Лану Дель Рей в "Тропико"; и показ Givenchy осенью 2015 года "в викторианской тематике". И эта апроприация происходила не только на экранах телевизоров и в журналах, но и в школах, где белые девочки "исполняли" культуру чола, используя макияж как инструмент, чтобы казаться более "крутыми", объясняет исследователь Джули Бетти.
Одежда, прически, макияж и язык тела мексиканских американцев Калифорнии действительно были политическими инструментами; традиции передавались от матери к дочери, от кузины к кузине и от подруги к подруге на фоне политически напряженной обстановки. Хотя от этих женщин ожидали "ассимиляции", они предпочли носить провокационные прически и макияж и использовать свои возможности в эстетических целях. Подводка для глаз была не просто подводкой для чола и более широкой женской мексикано-американской общины: она была выразительным и трансгрессивным действием, давая понять англо-американцам, что они гордые мексиканки, и одновременно указывая на принадлежность к определенной банде (иногда выступая в качестве формы общения между этими бандами).
Пачукас, чиканас и чола также использовали свою физическую форму, чтобы отклониться от того, что ожидалось от них как от женщин в группе, пишет Ибарраран-Бигалондо. Женщины чола и женщины , которые носили стиль чола, нарушали границы - религиозные, социальные, эстетические и другие. Одевание часто влекло за собой девиацию; женщины боролись с гендерными нормами, которые иногда требовали от них оставаться послушными и покорными, а также сосредоточиться на деторождении и воспитании детей. Если в разные периоды истории мексикано-американского сообщества женщины избегали макияжа в знак протеста против этих гендерных норм, то позже в культуре чола они стали его использовать, ежедневно прибегая к подводке глаз.
Эстетика "чола" может быть и томбойской, но она также заигрывает с гиперженственностью, чему отчасти способствовали разнородные стили и консьюмеризм 1980-х и 1990-х годов. К 1990-м годам Южная Калифорния стала центром распространения стиля "чола", а тщательно нанесенная подводка для глаз стала заметным маркером, легко узнаваемым окружающими. Бетти утверждает, что "идеальная прическа и макияж холы представляли собой попытку бросить вызов связи между цветом кожи и бедностью в то же время, когда они отвергали нормы белого среднего класса, отказываясь от подготовительной версии".
Молодых женщин, которые придерживались эстетики "чола", обычно приравнивали к склонным к насилию членам девичьих банд. Но быть чолой и одеваться как чола - не одно и то же; одно могло существовать без другого, хотя СМИ и поп-культура смешивали эти два понятия.
"Образ chola может похвастаться связью поколений и культурными корнями, а также отдает дань уважения уникальной географической субкультуре", - говорит Стефани Монтес, тридцатидвухлетняя мексиканская предпринимательница, редактор отдела моды и красоты и бывший дизайнер одежды. "Это образ, который люди переняли от своих родителей, старших братьев и сестер, а также кузенов . Он ничем не отличается от традиционной одежды любой страны. Жаль, что она ассоциируется только с бандитской культурой. Это больше, чем просто модное заявление, она несет в себе более широкое значение, рассказывая историю о воспитании человека". (Монтес и сама использует элементы этого образа и является экспертом по кошачьим глазам. Она настолько хороша в этом деле, что может наносить его, находясь в движущемся автомобиле, и даже однажды сняла обучающий ролик на заднем сиденье Uber).
В сенсационном новостном репортаже 1990-х годов Дайан Сойер из ABC News с трепетом рассказывала о бандах девушек, одетых в стиле "чола", с подведенными глазами, при этом умалчивая о социально-экономическом и расовом фоне, который, вероятно, послужил толчком к этим событиям. "Если эти женщины продолжат нарушать традиции, то детей, которых они воспитывают, ждет будущее, полное насилия, как и всех нас", - заявила она в своем отчете. Предрассудки в школе, жизнь на обочине и желание обрести и сохранить силу, дружбу и эмоциональную поддержку среди единомышленников и единоверцев не стали основными факторами в отчете.
Фильмов о мексикано-американских женщинах было мало, а те, что получили известность, такие как Mi vida loca (1993), как правило, изображали молодых чиканок и чола как озабоченных мальчиками и наркотиками (и, как следствие, преждевременным материнством). Латиноамериканские женщины "отличались либо легкомысленностью (примером которой является Кармен Миранда, исполняющая тропическую музыку), либо загадочной чувственностью", - пишет об этом феномене академик Аманда Мартинес Моррисон. Их изображали огненными, сексуальными и страстными; в фильме 1997 года "Селена" с Дженнифер Лопес в главной роли "сладострастное тело покойной певицы становится предопределенным метонимом многочисленных социальных конфликтов, желаний и тревог, связанных с чикано/о и англо-американскими отношениями". Селена, известная своим особым и чувственным стилем, который включал в себя крылья, была прочно помещена "на "девственный" конец бинера "девственница-шлюха". Таким образом, мексиканские женщины в этих изображениях были реквизитом или "запретным другим", и редко были полностью сформированы.
В то же время, наслаждаясь преимуществами рождения с евроцентричными чертами лица, многие белые американки радовались свободе эстетических экспериментов. "Чрезмерная кошачья подводка для глаз Элизабет Тейлор в 1960-х годах стала поводом для повального увлечения: поклонники стремились увидеть ее побольше и скопировать ее макияж, чтобы передать сексуальность, которую она излучала", - пишет Рэй Надсон в своей книге All Made Up. "Но сильная подводка для глаз, которую носили мексиканские американки в 1940-х годах - после Мексиканской репатриации, массовой депортации мексиканцев и мексиканских американцев в 1929-1936 годах, - усугубляла предрассудки белых людей и воспринималась многими белыми как свидетельство преступности и проституции".
Активистки племени чикана приложили немало усилий, чтобы разрушить эти стереотипы, и женщины племени чола тоже внесли свою
